не только поставки гуманитарной помощи (что само по себе важно для КНДР), но и включение Северной Кореи в важнейшие региональные экономические проекты. Одним из таких проектов является создание Транскорейского транспортного коридора с выходом на Транссибирскую магистраль.

Таким образом, можно прямо констатировать, что за последние 10 лет Северная Корея добилась существенных успехов в выводе страны из международной изоляции, причем не поступившись ни йотой национального суверенитета, а также сохранив полный контроль партийных структур над внутренней ситуацией в стране. Существенным фактором в изменении ситуации вокруг КНДР и статуса этого государства в системе международных отношений стала ядерная программа Северной Кореи. Таким образом, и нынешний кризис вокруг ядерной программы КНДР следует рассматривать именно в таком долгосрочном контексте.

Начавшийся весной 2003 г. новый корейский ядерный кризис стал результатом вполне продуманных действий со стороны северокорейского руководства, решения которого вообще отличаются продуманностью, рациональностью и плановостью. Кризис произошел на фоне трех основных процессов, касающихся ситуации в Восточной Азии.

Во-первых, возобновились активные разговоры на уровне элит Северной и Южной Кореи о возможных сценариях объединения двух государств, тем более, что значительная часть работы по снятию взаимного недоверия и напряженности в обществе уже пройдена. Дальнейшего политического сближения объективно требует и развитие уже заявленных совместных экономических проектов. Например, упомянутого Транскорейского транспортного коридора, который возможен только при условии полного снятия военного противостояния и наличии существенного прогресса в политических отношениях. В противном случае не только Северная, но и Южная Корея рискует опоздать к началу нового витка экономического роста в Восточной Азии. Но дальнейшее политическое сближение Северной и Южной Кореи сдерживается не только идеологическими разногласиями, но и позицией руководства спецслужб и вооруженных сил Южной Кореи, которые воспитаны в духе реваншизма и ориентируются на США. Задача северокорейского руководства и его, как выясняется, многочисленных партнеров и союзников на юге страны заключается в том, чтобы дискредитировать значение силового потенциала США как гаранта неприкосновенности режима на юге и доказать южнокорейской элите, и, прежде всего, руководству крупнейших южнокорейских машиностроительных корпораций «чеболей», что единственным вариантом сохранения их места в политическом процессе и неприкосновенности собственности является диалог с Северной Кореей как минимум на равных.

Во-вторых, в самой КНДР начинается крайне интересный процесс создания механизма передачи власти от Ким Чен Ира его младшему сыну Ким Чон Чену. Успешное завершение этого процесса фактически приведет к созданию классического монархического режима (что очень характерно для Кореи в принципе), ослаблению роли партийно-бюрократических структур и повышению стабильности в обществе. Более того, превращение (за 20 лет) северокорейского режима из тоталитарно-коммунистического в монархический создаст целый ряд явных «конкурентных преимуществ» по сравнению с системой власти в Южной Корее, которая отличается нестабильностью, отсутствием долговременной легитимности (при наличии легитимности кратковременной) и которую в последнее время сотрясали многочисленные коррупционные скандалы, тяжело ударившие по авторитету государственной власти Южной Кореи. Однако Ким Чен Ир в условиях проведения знаковых внутренних реформ, начатых летом-осенью 2002 г., не обладает сейчас достаточными возможностями для того, чтобы хотя и постепенно, но откровенно трансформировать коммунистический режим в монархический.

В-третьих, сегодняшняя ситуация на Корейском полуострове развивается на фоне откровенного обсуждения в США возможности силового давления, вплоть до применения вооруженной силы против так называемых «государств-парий», особенно тех, которые,